Отчёт

Такэда Танирэ рэт Бьё

Я не летописец. Не стоит удивляться тому, что мой слог сбивчив – точно таковы и события, о которых я хочу рассказать. Еще вчера все было просто и понятно – теперь же мы живем в другом мире… И я, Такэда Танирэ рэт Бьё, воин клана Волка, пытаюсь облечь в слова это изменение. Не мне судить, насколько успешно.
Такэхиро, свой рассказ я хочу начать с тебя. Ты был моим другом, хотя так и не отвык звать меня «госпожой». Появление Кайси отдалило тебя от меня, ты считал, что его слова слишком легко нашли путь к моей душе – что ж… Тебе было трудно понять то, что живет во мне с того боя. Знаешь, однажды госпожа Окику спросила меня: «Как это было – убивать?». Я ответила ей: «Легко». А Сити, моя сестра, спросила: «Как это было – умирать?». Я ответила: «Радостно». И мои слова были правдой. Но ты не поймешь меня – и, может быть, это и к лучшему.
Я говорю с тобой, как с живым, как будто ты еще можешь меня услышать – впрочем, если между Долиной и Миром Духов есть связь, я верю, что ты услышишь меня. Возможно, ты еще вернешься сюда – мне хочется верить, что мы встретимся… Нам о стольком еще надо договорить, мой друг и со-Беседник…Непрошеные слезы застилают глаза. А я думала, что давно разучилась плакать… Нет. Нельзя. Воину не подобает поддаваться эмоциям. Как бы ни было больно, я продолжу свой рассказ. Стиснув зубы, выдержу еще одну полученную рану. Я должна. Мне хватит сил.
Все началось со ссоры Такэхиро с Кайси. А я ведь много раз предостерегала его – Кайси с самого начала внушал мне не только уважение, но и страх, и не только из-за его неслыханного воинского мастерства. Кайси сумел найти путь к воспоминаниям, глубоко скрытым внутри меня, и с новой силой пробудить их. Многие говорят, что я изменилась, что во мне живет ярость – что ж… Мне не стать одним из воинов Кайси – я служу моему господину и не отступлю от своих клятв. Но смерти Алхора я не забуду и не прощу.
Такэхиро пугали эти перемены. Ему очень не нравился Кайси – его лицо со следами глубоких ран, его прямой меч, не похожий на клинки Долины ни обликом, ни характером, его ненависть, опалявшая темным пламенем любого, к кому обращался Кайси, его воины, подчинявшиеся только ему – отвергнувшему свой род… Где-то в недрах библиотек Такэхиро нашел отрывки полузабытых легенд об изгнанном из Долины брате Волка Ооками, который миру Долины противопоставил войну, а воинскому искусству – ярость и жажду крови. Он попытался намекнуть мне, что Кайси и Дух-изгнанник взаимосвязаны – возможно, даже одно лицо. Такэхиро говорил, что Кайси старше, чем кажется (не спорю – его глаза намного старше, чем его лицо, но такова и я сама), что раны нанесены ему самой Пантерой (но легенды говорят, что Бьё никогда не проливала крови, хотя Кайси и спорит с этим) – я не прислушалась к нему. Во-первых, Кайси – воин моего господина, чей выбор я не смею осуждать. Кроме того, живущая в нем ярость, неудержимая, чужая, неправильная, странным образом привлекает меня – возможно, дело в том, что и меня опалило это пламя. Ведь я тоже знаю, что такое всепоглощающее желание убивать, когда клинок ведет твою руку, а ты улыбаешься, зная, что от твоего удара не будет спасения, улыбаешься, зная, что через мгновение умрешь… Но я забываюсь.
Судя по всему, Кайси по неосторожно брошенной фразе догадался о выводах Такэхиро и еще тогда пообещал убить его. Мышам присуща осторожность, но Такэхиро оказался явным исключением. Однажды, когда наш с Кайси спор особенно накалился (не скрою – временами мне хотелось убить его на месте или указать на него господину как на мятежника), Такэхиро вмешался, пытаясь защитить меня. Не говоря уже о том, что в защите я не нуждаюсь, этот эпизод еще больше взбесил Кайси. Но и этого мало – Такэхиро нарвался на ссору с одним из бойцов Кайси – Итиро. Будто бы тот сказал что-то неуважительное о Югири, сестре Такэхиро. Почему Итиро не убил его еще тогда – не знаю. Возможно, таков был приказ Кайси, иных объяснений у меня нет. Но было ясно, что Такэхиро обречен.
И вот настает этот день… Кайси беседует с посольством селенитов – они явно нашли общий язык. Впрочем, то немногое, что я знаю о Селении и ее культе, вполне позволяло мне это предвидеть. Господин также заинтересован посольством – общая ненависть к Ордену Ограждающего Света. Оказывается, что довольно многое в культе Селении близко Долине – кровь как источник силы… уважение к воинам… преданное служение Богине – как воин служит своему господину… Если бы еще эти послы проявляли чуть больше уважения к нашим Духам… И словно тень прошлого – среди послов есть воин с Севера. Родные земли Ульва Оборотня, друга и побратима Алхора. Но Гери – так зовут воина – почти ничего не знает об Ульве. Жаль…
Я представила Такэхиро госпоже Окику – она давно просила об этом. Может быть, ее благосклонность чем-то поможет… Впрочем, Окику еще почти ребенок, и ее слово пока не имеет в клане большого веса – в отличие от слова Кайси. Такэхиро заметно оживился, и я была рада увидеть в нем прежнего язвительного и веселого Мыша.
-  Если измерять время эрами, как было принято в старину, - сказал мне Такэхиро, - сегодня для меня началась эра Ласковых Волков.
- Этот день еще не кончился, - ответила я и пожалела о сказанном. Если бы я знала, насколько была права!
Такэхиро покинул меня, чтобы показать Окику и ее друзьям искусство метания сюрикенов – в нем он преуспел, кажется, больше, чем во владении мечом. Но, едва они успели отойти, их нагнал Итиро и предложил Такэхиро Беседу. Опасный противник – я еще не забыла нашу недавнюю встречу. Счастье, что я отделалась лишь разорванным рукавом… Поодаль стоит Кайси. Он чуть заметно улыбается.
Все произошло слишком быстро – я ничего не успела заметить и тем более предотвратить. Клинок Итиро полоснул Такэхиро по лицу, тот начал оседать на землю, и Итиро нанес еще два или три удара – забыв о Беседе, добивая противника. Когда я подошла, Такэхиро был уже мертв.
Проклятие! Ведь это же была просто Беседа… И эти раны… Такэхиро должен был прожить еще хоть какое-то время, такой удар не смертелен! Но подошедший Кайси утверждает, что Такэхиро был убит первым же ударом. Как это может быть, Духи всесильные?! Проклятое чувство бессилия… Такэхиро… Я же предупреждала тебя… Ты знал о моей Беседе с Итиро… Но какое это имеет значение – теперь? Друг…
Подходит госпожа Таока Рэйко рэт Комори – Такэхиро был ее телохранителем. Она в ярости и требует суда. Воины Кайси встают рядом, все готовы защищать Итиро. Сёгун говорит, что Рэйко и ее клан имеют право мстить, он же не будет выносить решения о казни. Рэйко уходит. Удовлетворенной ее назвать нельзя.
Я еще долго успокаиваю Окику – она в настоящем бешенстве оттого, что Итиро нарушил данное слово. Впрочем, я знаю, что слова он не нарушал – просто в бою он не владеет собой. Подходит сам Итиро, просит у Окику прощения… но что с того? Такэхиро не вернуть. Прощай, Мыш…
Айлар Акиро эрт Ооками. Наследник сёгуна, один из достойнейших воинов Долины. Ты бесстрашно вышел против силы, которой, ты был уверен, нет места в Долине. Ты был готов противостоять ей один, верный Пути воина, Пути мира в Долине. Ты не знал сомнений и нерешительности. Ты – воплощение того, чем стремилась стать я – но мой Путь лег иначе. И мне жаль тебя, безупречный воин. Я продолжаю называть тебя так, хотя в глазах многих ты уже не имеешь на это права. Жаль, что тебе уже не возглавить клан Волка, которому я служу. Твоя смелость и твердость духа были бы нужны Долине – но ты сделал иной выбор и покинул ее. Я верю, что ты не погиб в горах, что ты жив и, возможно, правишь теми, кто пошел за тобой. Может быть, мы еще встретимся. Ты обещал убить меня – я не боюсь смерти. Тем более от твоей руки.
По Долине упорно ползли разговоры, что император давно не имеет реальной власти, что он не управляет Долиной… Может быть, это недостойно – но, пожалуй, вряд ли говорилось что-то новое. Скорее было произнесено вслух то, что и так знали все. Клан Барсука – мир Долины, клан Волка – ее сила… Эту формулу все затвердили с детства, но немногие задумывались, какой смысл она несет. А ведь, если Долине суждено выйти во внешний мир – боюсь, войны не избежать. Наше воинское мастерство отточено, как наши мечи – но многие ли готовы к бою, как понимают его эти пришельцы или тот же Кайси? Я давно и много размышляю на эту тему…
Сёгун отправился во дворец императора. С ним был Кайси и другие Волки. Моего присутствия не потребовалось, и я продолжила разговор с Окику. Она все еще не могла прийти в себя после смерти Такэхиро. Кроме того, ее очень заботило то, что сёгун первый поддерживал ходящие по Долине разговоры. Я хранила молчание – осуждать господина не подобает.
-  Отец решил пойти против воли императора, - Акиро, казалось, говорил сам с собой, но при этом смотрел на меня в упор. Никогда раньше не видела у него столь жесткого взгляда.
- Я не могу согласиться с ним, - продолжал Акиро. – Это противоречит всему, чему меня учили. Это противоречит Пути воина. И если нужно будет выбирать между моим отцом и моим императором – я пойду против отца.
Голос Акиро твердеет, в нем звучит сталь:
-  Я пойду против отца. Ты понимаешь это?
-  Да.
-  И если ты решишь последовать за моим отцом – возможно, мне придется убить и тебя. Ты понимаешь?
-  Да.
Акиро резко разворачивается и уходит. Он не из тех, кто бросается словами. Я провожаю его взглядом, пряча под внешним спокойствием нахлынувшие чувства. Проклятие! Неужели мне снова предстоит выбирать – зная при этом, что правильный выбор едва ли возможен? Господин или Кайси… господин или Окику… Кайси или Окику… господин или Акиро… Дружба, уважение, память о прежней моей сущности собрались на одной чаше весов – но на другой лежит долг. Но я воин Долины, и мой долг – это и почтение к императору… Духи всесильные, почему я должна выбирать?
Наконец я вижу моего господина. Больше молчать нет сил, и к тому же я не умею что-либо скрывать.
- Твой сын сказал мне, что ради долга перед императором готов пойти против отца. Он твердо принял решение. Господин, я снова перед выбором…
Я не помню, что еще говорила тогда – о Кайси, об Окику… Господин слушал меня молча. Потом просто положил мне руку на плечо и взглянул в глаза. И в тот же момент мне стало стыдно за все мои сомнения. Как я могла что-то говорить о выборе?! Передо мной – мой господин, которому я клялась в верности, с которым меня объединяет одна утрата и одна месть. Алхор, мой друг и брат моего господина. Мне никогда не забыть его гибели. В память о нем я вернулась служить клану Волка и получила меч – тот, который теперь носит имя Безымянный, мой вечный спутник и брат по крови. Говорят, что воин Долины превыше всего должен чтить троих: отца, наставника и господина, которому служит. У меня же нет ни семьи, ни клана. Мой Учитель ушел к Духам много лет назад. Так о каком же еще выборе может идти речь?
-  Господин, мой выбор сделан. Я клялась тебе в верности. Я воин клана Волка и останусь им. Мой выбор – служить тебе, что бы ни случилось.
Я опускаюсь на колени и надолго застываю в поклоне. Когда я наконец поднимаю глаза, мой господин улыбается:
-  Спасибо тебе, Танирэ.
И я уже с трудом понимаю, как минуту назад могла так сомневаться и отдаваться во власть противоречий. Спокойствие всегда отличало меня – так давно ли я не в состоянии справиться с эмоциями? Нет, у меня достаточно сил, чтобы владеть собой. Но появление Окику опять становится тяжким испытанием для меня – я все-таки очень привязана к приемной дочери моего господина. Окику обучалась у моей сестры Сити, а в последнее время объявила своей наставницей меня, хотя чему я могу научить? Тому, что под покровом сдержанности рвет мою душу на части? Мне и так стыдно за то, что уже несколько раз я срывалась в присутствии Окику. Ведь и в ней, я вижу это, мало-помалу поселяется то же сомнение – но она не пережила того, что выпало мне, и я надеюсь, что ей не придется проходить через это. Окику, ребенок, воспитанный так же, как когда-то я сама, не знающий ничего, кроме Бесед… так было до встречи с Кайси. Я по-прежнему зла на него за то, как он ведет себя с Окику. За что ей это? В ее душе нет ненависти, нет ярости, и присутствие Кайси могло лишь повергнуть ее в крайнее смятение – что и произошло. Порой Окику хотела бросить тренировки со мной и учиться у него, порой избегала его общества, говоря, что боится Кайси. А однажды была готова вызвать его на поединок за непочтительное поведение – хорошо, что мне тогда удалось ее успокоить. И все же, кажется, отголоски этих метаний начинают затихать в душе Окику. По крайней мере, я очень на это надеюсь…
Надеюсь… От моей надежды не остается и следа, когда я встречаюсь с Окику взглядом. Ярость, боль, обида, недоумение… я едва могу узнать мою юную госпожу. Она обвиняет меня в том, что я не верна Долине и ее императору, что забочусь лишь о себе. Я молчу. Что я могу ответить? Мне жаль Окику, мечущуюся между отцом и братом – но мой выбор уже сделан. Я не могу позволить себе никаких колебаний.
В Долине тем временем творится странное. По непонятной мне причине начался поединок между Черным Рыцарем – так в посольстве зовут этого Неизменного – и Гери. Кажется, оба они весьма неплохие воины – и все же Гери одержал верх. Он истинный сын своего северного народа и так же впадает в неистовство в бою, как и Ульв. Черный Рыцарь погиб. Ну что ж… Но тут вмешалась жрица Селении. Воззвав к своей Богине, она сумела вернуть его к жизни – на такое не способны даже Духи! Впрочем, я помню, как Алхор не сумел убить магистра Ордена Ограждающего Света. Воистину в мире Неизменных возможны странные вещи…
Мир Неизменных… Оказывается, в Долине есть еще один гость оттуда.  Его имя Вольфганг, и он с Севера. Он производит странное впечатление – хотя с виду это обычный Неизменный, его взгляд – это взгляд волка. Кажется, он уже неплохо знаком с Кайси. Я снова спрашиваю об Ульве Оборотне – к моей радости, Вольфганг знает его. Более того – он был одним из воинов Ульва. Тогда он может рассчитывать на достойный прием в клане Волка… Но радость от встречи с прошлым тут же омрачается – Вольфганг рассказывает, что Ульва больше нет в живых. Сам он – один из немногих, кто уцелел из всего отряда. Что ж, пусть Белый Волк, которого почитал Ульв, примет одного из лучших своих воинов…
Я пытаюсь восстановить последовательность событий и рассказывать обо всем по порядку, но мысли снова и снова возвращаются к Акиро. В глазах клана он – мятежник, отрекшийся от своего рода, отрекшийся от самого Ооками – но я не могу помешать себе думать о нем с прежним уважением… и с жалостью. Акиро с самого начала относился к Кайси с большим подозрением, которое вскоре переросло в откровенную ненависть. Думается, когда часть глав кланов приняла решение изгнать Кайси из Долины – Акиро принадлежал не последний голос, хотя он лишь наследник. Меня на этом совете не было, и я могу лишь предполагать. Впрочем, этому решению Кайси не подчинился, и я не позавидую тому, кто попытался бы его заставить… До сих пор помню эту сцену: Кайси, в чьих глазах смешались высокомерие и ярость, его воины, готовые в каждую секунду выхватить мечи и встать на защиту своего вожака… Тогда участники совета отступили. Но – я это видела – по-прежнему искали способ избавить Долину от Кайси.
Акиро… Я говорила о жалости, и мне действительно жаль тебя. Ты яростно противостоял тому, что принес в Долину Кайси – но именно ты стал самым явным знаком его победы… Это пламя коснулось и тебя – я видела это в твоих глазах. И я узнавала себя – себя прежнюю, не желавшую ничего знать о ненависти и жажде крови… Мне не повернуть назад – но я верила, что ты не ступишь на этот путь. И все же он сам нашел тебя – хотя с Кайси вы обменялись едва ли несколькими словами. Прощай, Акиро. Мне никогда не доведется служить тебе, как сейчас я служу моему господину. Жаль. Прощай.
Акиро вызвал Итиро на Беседу. Да, речь шла именно о Беседе – но я сильно в этом усомнилась, когда увидела взгляд Акиро. Откуда в нем эта ярость?
-  Так, значит, ты не хочешь повиноваться сёгуну? – Акиро, уже с мечом в руках, явно продолжает незаконченный спор. Только он все больше напоминает смертельный поединок…
-  Я подчиняюсь мастеру Кайси, - отвечает Итиро. Пока он спокоен – но это очень ненадолго. Акиро презрительно усмехается:
-  Мастеру Кайси? Чему он научил тебя? Смотри! Ты же боишься меня! – его натиск заставляет Итиро отступить. Снова и снова Акиро бросается в бешеную атаку, его слова столь же яростны, как и его удары:
-  Ну? Чему он научил тебя, твой мастер Кайси? Я твой мастер! Я твой сёгун!
Рядом со мной за происходящим наблюдает Кайси. Если его цель – пробудить в душах Изменчивых ярость, как говорил мне Такэхиро, то сейчас он торжествует победу. Пламя, темное пламя ненависти бушует в обоих противниках, и я не узнаю прежнего спокойного и прекрасно владеющего собой Акиро. Даже Итиро вынужден отступить под таким напором, он с трудом защищается – и в какой-то момент пропускает удар. Я невольно сжимаю зубы (с каких пор я сочувствую одному из воинов Кайси, а не сыну моего господина?) – но с изумлением вижу, что бой продолжается. У Итиро глубоко рассечена рука, его одежда в крови, но он словно бы не чувствует боли – пальцы на рукояти клинка не разжались. Более того – теперь уже Итиро переходит в атаку, а я знаю, что такое его ярость… Ранение как будто ничуть не ослабило его – но теперь уже все понимают, что о Беседе здесь речи не идет. Возможно, Акиро и не ставит себе цели убить противника – но Итиро бьется насмерть. И я вижу, как Акиро, пошатнувшись, падает на одно колено.
Проклятие! Мне живо вспоминается судьба Такэхиро. В руке Итиро все тот же клинок – его прямой меч со знаком черного пламени. И если он способен убивать одним касанием… Но Акиро жив. Он очень бледен – рана тяжелая. И все же ему удается встать. «Продолжим», - говорит он сквозь зубы. На поединок смотрят уже многие, но никто не решается вмешаться – обоих бойцов ведет ярость, и тот, кто попытается им помешать, только сам попадет под меч. Невероятным усилием воли Акиро заставляет себя держаться на ногах – но он теряет силы с каждой секундой. Я вижу его лицо – ярость смешалась с отчаянием. Еще немного – и Акиро рухнет на землю, и вряд ли Итиро остановит удар… Собрав последние силы, Акиро выпрямляется во весь рост – и видит, что Кайси стоит рядом с ним. Прежде, чем кто-либо успевает вмешаться, Акиро с искаженным ненавистью лицом разворачивается и наносит удар.
Против чести! Я не знаю, какая сила остановила мою руку и удержала меня от того, чтобы добить Акиро. Что бы ни говорили в Долине про Кайси, он никогда не поступал бесчестно! Да, он убивал – но убивал лишь в открытом бою, убивал готовых драться! Неужели Акиро оказался способен на подлость? Тогда он заслуживает смерти! Итиро делает шаг вперед – но между ним и Акиро встает Фьора, наследница клана Лисы. Она готова заслонить Акиро собой – о Пантера, давно ли между Лисами и Волками появились столь теплые чувства? И даже Итиро не решается подойти. Мое же внимание обращается к Кайси, рухнувшему на руки своих воинов. Удара Акиро хватило бы, чтобы разрубить его пополам – если бы не кольчуга. Кайси все еще жив – но такие раны смертельны. Счастье для Акиро, что его успели унести с поляны – воины Кайси готовы растерзать покусившегося на жизнь вожака. И я сама недалека от этого…
- Ооками! Брат! Помоги! – голос Кайси срывается в хрип. Удивительно, что он вообще еще может говорить… - Брат! Не дай мне уйти!
Он зовет Волка Ооками братом? Кайси эрт Ооками… Неужели Такэхиро был прав?!
-  Живи вместо меня, мастер! – Итиро, сам едва держась на ногах – рана дает себя знать – кладет руку на плечо Кайси. – Я отдаю тебе свою жизнь!
- Я тоже! – Джингизу, девочка-воин, встает рядом. – Возьми мою жизнь!
- Возьми мою жизнь, хёвдинг! – эхом повторяют за ней двое Неизменных, Гери и Вольфганг. Хёвдинг – значит вождь… А мной овладевает неудержимое желание тоже протянуть руку и без остатка отдать мои силы Кайси. Я проклинала тебя, порой хотела убить – но именно ты показал мне мою сущность и заставил по-новому увидеть мой Путь. И я отдала бы тебе мою жизнь – если бы она принадлежала мне… Итиро оседает к ногам Кайси, Джингизу – рядом с ним, без кровинки в лице, у Неизменных еще есть силы поддерживать Кайси, но их хватит ненадолго… Ведь он и правда берет их жизнь! Иначе он не прожил бы столько… Кто ты такой, Кайси эрт Ооками?!
Я вижу изумление на лицах стоящих неподалеку магов – они словно бы почувствовали что-то… Неужели призыв Кайси был услышан? И услышан именно тем, кого он назвал братом? Силы Кайси на исходе, его глаза полузакрыты, он едва шевелит губами:
-  Брат… Не дай мне потерять этот облик…
Я не маг, но даже я теперь понимаю – Волк Ооками рядом. Все были почти уверены, что Кайси недалек от смерти – но он снова открывает глаза. Духам Долины по силам многое, и через минуту Кайси уже может стоять на ногах, хотя и слегка пошатывается. Он бледен, его одежда залита кровью – но это все, что напоминает о страшном ударе меча. Кайси обводит взглядом своих воинов, принесших ему в жертву свои жизни... А ведь Итиро еще до того был ранен…
- Живи, Джингизу! – Кайси протягивает руку и поднимает юную Волчицу с земли.
- Живи! – рука Кайси прикасается к распростертому на земле Вольфгангу.
-  Живи! – Гери встает рядом со своим вожаком-хёвдингом.
- Живи, Итиро! – Волку пришлось хуже всех остальных, но и он находит силы подняться. Да, Кайси принял жертву от своих воинов – но теперь отплатил им сполна. Кто теперь посмеет сказать, что он недостоин своего высокого положения в клане?!
Кайси направляется в сторону Акиро, не слушая яростных протестов Фьоры. Духи всесильные, ведь еще немного – и она на него набросится! Я останавливаюсь, пораженная пониманием – Фьора любит Акиро… Наследница клана Лисы и теперь уже бывший наследник клана Волка… Духи всесильные, что творится в Долине?..
Я не видела, как все это произошло. Да и вряд ли кто-либо смог бы заметить Мыша – им нет равных в тайных атаках. Метнулась едва заметная тень – и Кайси рухнул с перерезанным горлом.
Кто посмел?! Проклятая тварь! В такой ярости я не была со дня гибели Алхора. Только попадись этот Мыш… Вольфганг почти нагнал удиравшего убийцу – пусть он и Неизменный, быстротой и ловкостью он не уступит волку. Но внезапно Мыш споткнулся и упал, словно получив удар в спину. С изумлением и ужасом мы увидели, как корчащееся на земле тело меняется, принимая облик… Кайси эрт Ооками. Сомнений нет – он сумел вернуться. Признаюсь, что меня это обрадовало.
Кайси поднялся с земли – без единой раны, не считая давних шрамов на лице. Его глаза пылали таким бешенством, что ни один не решился подойти к нему. Не помню, что он говорил – помню лишь окатившую меня волну ярости. Кайси говорил об истинной сути воина, о силе, о ненависти… Кайси? Или же Белый Волк, брат Ооками, считавшийся изгнанным из Долины навсегда? Кто из них стоял в центре круга, недостижимый для мечей? Не знаю и не хочу знать.
Словно в тумане я слышала отчаянные возгласы Фьоры, призывавшей Кицунэ: «Если ты не придешь сейчас, когда ты нужна – значит, не приходи никогда!». Если Лиса и здесь – боюсь, даже ей сейчас не найдется что сказать… Фьора, обессилев, умолкает.
Изменчивые невольно расступаются – к Кайси подходит рыжеволосый воин в черной одежде. Волк Ооками. Он явился не смутным Духом, почувствовать которого дано лишь магам – Ооками пришел в зримом телесном облике. Как он похож на моего господина…
Ооками разъярен не меньше Кайси. Он обводит взглядом Изменчивых, многие из которых твердят, что Духи бросили своих детей, и произносят слова отречения, и выкрикивает:
-  Ну что ж! Вас никто не держит здесь! Мы можем создать новую Долину! Пусть рухнут горы и откроют путь!
-  Нет!
Я не могу не узнать стоящую рядом со мной фигуру в голубом. Пантера Бьё тоже явилась сюда – а ведь со времен Принца Долины Духи не приходили в телесном облике… Кайси смотрит на нее с ненавистью, проводя рукой по шрамам на своем лице. Значит, это правда… А легенды говорят, что Пантера никогда не проливала крови…
-  Я сражалась с тобой, Мурамаса, - говорит Пантера. Слова даются ей как будто с трудом. – Я ненавидела тебя и хотела уничтожить. Я не принимала твоего пути – пути ярости и крови. Но со временем я видела, что воины Долины не умеют убивать. Мне трудно и больно признать это – но все же я пришла, чтобы сказать тебе, что ошибалась, веря в Путь воина без крови и смерти.
Мурамаса (так вот его имя… впрочем, для меня его имя - Кайси) слегка улыбается. Бьё подходит к нему, слегка касается рукой его лица – и давние глубокие шрамы исчезают.
И тогда я делаю шаг вперед. Да, я, Такэда Танирэ рэт Бьё, становлюсь рядом с Духами и начинаю говорить. Я чувствую, что имею на это право. Я прошла через бой и кровь, мне доводилось убивать и умирать, и теперь я многое понимаю. Беседы – лишь одна сторона Пути. Безудержная уничтожающая ярость – также лишь одна сторона. И острым лезвием клинка пролегает между ними Путь воина, Путь Равновесия. Я не сразу замечаю, что сжимаю рукоять Безымянного. Рассекая воздух, мой меч подтверждает мои слова, и я чувствую, что мы – действительно одно целое…
- Мы найдем новый Путь Равновесия, - говорит Ооками, протягивая вперед свой меч.
- Долине понадобилось пройти через кровь и смерть, чтобы обновиться – но Долина будет жить! – меч Бьё касается меча Ооками.
- Долина будет жить! – я без колебаний протягиваю клинок, присоединяясь к этому договору Духов.
- Ну что ж… - и после некоторого промедления клинка Безымянного касается прямой прямой меч со знаком черного пламени