...Много времени прошло с тех пор, много поколений затерялось в памяти людей. Золотой век сменило смутное время, но эта история не забыта до сих пор. И чтобы не повторять старые ошибки, необходимо помнить о том, что свершилось. Люди живут и умирают, создаются и рассыпаются прахом государства, но магия вечно пребудет на это земле до скончания веков. И остается она незыблемой и неизменной, и можно лишь привыкнуть к ней и подчинится, а легенды лишь подскажут путь...

...Давным-давно, когда магия была еще в своем рассвете, и произошли эти события, всколыхнувшие весь мир. А началось все в спокойном и тихом селении в юго-восточной части Диска под названием Аквелония. Много поколений землепашцев трудилось на этой земле, и жизнь неспешно текла своим чередом. На окраине селения гордо и мрачно высился обветшавший замок лорда Грисвена, чья семья владела этими землями достаточно с давних пор. Старый лорд особенно не интересовался ни политикой, ни тем, что происходило вокруг в мире. Лишь одного не мог понять он, того, что все больше и больше великих магов то тут, то там брало власть в свои руки, забывая про аристократию и право на наследование. Но то были лишь слухи, да и мало ли что где случается на диске? Вот и не волновался сэр Грисвен, занимаясь более важными вещами, урожаем и своим сыном, который рос настоящим лордом, чтущим древне обычаи и безмерно уважающим отца. Годы сменяли друг друга, иногда приходили слухи о войнах между магами, иногда и стихийных бедствиях и несчастьях, и одно трудно было отличить от другого, да и не было в этом необходимости, ведь о великой магии здесь только слышали мельком. Разве местных колдунов, не могущих даже хорошего дождя вызвать, можно считать настоящими? Вот так и жили люди в Аквелонии, спокойно и без забот.

Но вот однажды произошло событие, которого никто не ждал. Дело было поздней осенью, в один из таких дней, когда дождь льет, непереставая, когда небо затянуто серой мглой, когда туман стелется по улицам, забираясь в дома, накрывая одиноких путников своим белесым пологом. И вот, в один из таких дней по разбухшей от беспрерывных дождей дороги с шумом пронеслась четверка лошадей. Экипаж, пролетевший по деревне и остановившийся у ворот замка, сложно было назвать привычным для этой местности. Если бы не заляпанные грязью стены, то его вполне можно было счесть достойным возить какого-нибудь великого правителя древности. Правда, раньше таких экипажей еще не строили. И вот из него вышел человек, одетый совсем уж непривычно - и по его одежде, отделанной золотом и серебром, по большой шляпе, по посоху, который он держал в руках, да и просто по тому, что капли дождя, казалось, разбиваются о невидимый щит над его головой, можно было предположить, что человек этот является волшебником, или даже великим магом. Его пустили внутрь, и он долго о чем-то разговаривал с сэром Грисвеном в каминной зале. Уже под вечер, не оставшись даже переночевать, маг сел в свой экипаж, и его поглотила серая пелена дождя. А сэр Грисвен, так ничего и не сказав своему сыну, Шарлю, вдруг стал собираться для дальней дороги, на расспросы отвечая лишь, что они немного поживут в городе. И вот, через неделю, погрузив на несколько повозок груду ненужных вещей, сердечно попрощавшись с жителями деревни, бывший лорд, отвернувшись, чтобы никто не видел его слез, приказал трогаться. Рядом с ним лежал маленький сундучок, закрытый хитрым замком, которого Шарль раньше никогда не видел.

В городе все было совсем по-другому, не так, как раньше, и даже сэр Грисвен был потрясен - оказалось, что самое прекрасное здание в городе, с десятками высоченных шпилей, разбивающих свет на осколки своими острыми гранями, было не дворцом или ратушей, а магическим университетом. Что же до остального, так навстречу стало попадаться слишком много нищих и людей, которым было нечего делать, и очень много магов, не замечающих ничего вокруг себя, погруженных в свои мысли. Город очень сильно изменился, стал каким-то непонятным, в воздухе висела странная атмосфера чего-то нереального, призрачного. Да еще этот университет, вздымающийся ввысь, приковывающий взгляд своим неземным великолепием. Хотя, возможно, это сказывались годы, проведенные в глуши. Но скоро жизнь потекла своим чередом. В том сундучке оказалось много золотых монет, поэтому никаких проблем семья не испытывала. На вопросы Шарля о том, когда же они вернутся домой, отец отвечал только, что не сейчас, возможно, позже. Так пронеслось еще несколько лет, проведенных в этом сумасшедшем городе, лет, показавшихся им кошмаром. Сэра Грисвена все время терзала какая-то скрытая печаль, еще с того времени, как они покинули родной замок, которой он ни с кем не делился. И вот однажды ему стало плохо и он тяжело заболел. Помочь ему было невозможно, приглашенный священник лишь развел руками, сказав, что не болезнь тела, но болезнь духа, над которой никто не властен, является причиной. Через несколько дней сэр Грисвен умер, сообщив сыну перед смертью, что еще давно продал замок тому самому магу, когда-то подъехавшему к их замку. Причин он так и не объяснил, сказав, что не мог иначе, попросив сына простить его. Вот так Шарль остался один, вдали от родных мест. Горе его было долгим, но всему приходит конец, и однажды к нему в комнату с рассветом заглянул теплый солнечный луч, коснувшийся лица. Это было как утешение, примирившее Шарля с потерей отца. Так начался новый период в его жизни.

Шарль поступил в орден рыцарей, долгое время проведя там, найдя себе двух верных друзей. Вместе они участвовали в нескольких войнах, снискав себе славу рыцарей бесстрашных и умелых. Но с тех времен, когда рыцарские ордена были в своем расцвете, прошло уже слишком много лет, и когда их орден распался, Шарль и двое его друзей был последними, покинувшими его. Что оставалось делать трем бывшим рыцарям в мире, где магия стала единственной и бесспорной правительницей? И Шарль решил вернуться в родной край, взяв с собой своих друзей. Долго шли они по пыльным дорогам, ведь судьба занесла их на дальний край Диска, но вот впереди показались места, до боли знакомые, навевающие безотчетную грусть. Душа рвалась вперед, быстрей, к знакомой деревне, к замку, где прошла его юность. Но, поднявшись на холм, Шарль увидел совсем другую картину, отличную от той, что запечатлелась в его памяти, обрамленная серой пеленой дождя. Да, замок все еще стоял на том же самом месте. Но это был уже другой замок. Куда подевались те обветшавшие стены, покрытые мхом, где же мрачные, но древние башни, в которых жили души его предков? Перед ним стоял совсем другой замок, источающий нереальность. Источающий магию. Очертания были теми же, камень стен почти везде остаться таким же, лишь в некоторых местах была новая кладка, да еще пара новых пристроек. Но новый замок уже ничем не напоминал Шарлю о его детстве. Они спустились в деревню. Деревня осталась такой же, лишь несколько пустующих домов, с заколоченными окнами встретило их у дороги. Шарля узнали, пригласили в дом, и поведали ему о произошедшем в Аквелонии с тех пор, как они с отцом уехали из замка. Какое-то время спустя приехал тот самый маг, объявивший, что нынче он хозяин этой земли. Некоторые отказались подчиниться, заявив, что преданы они были только своему лорду, в мага полетело несколько камней. Кидавшие были испепелены на месте. Больше с тех пор никто и не пытался сказать хоть слово против. Когда наступила весна, маг приказал жителям окрестных деревень помочь ему обновить замок. Вот так, людским трудом и магией и была преобразована исконная обитель семьи Шарля. Еще жители поведали, что с тех пор у них не было особых неприятностей с погодой, а однажды неизвестно откуда появившийся смерч обошел стороной их деревню. А так все у них оставалось по-старому, разве что было еще несколько странных приказаний собирать какие-то редкие травы да коренья по окрестным лесам, в остальном же ничего и не изменилось. А недавно, добавили они, к их магу приехали еще волшебники из городских, с тех пор редкая неделя обходилась без фейерверка над замком. Жители не любили этих магов, с тоской вспоминая старые времена. Еще иногда появлялись слухи о том, что маги для своих обрядов используют людскую кровь, и что уже несколько деревень были полностью уничтожены для такой цели. Много еще чего поведали Шарлю и его друзьям. И жизнь вот-вот должна была измениться, но к лучшему ли.

Шарль замыслил безумное - избавить родные места от магов, завладевших неправедной властью. И план его был прост, как и всё безрассудное. И вот, накануне праздника летнего солнцестояния в замок прибыли бочонки самого дорогого вина, доставленного из далеких земель. Все было как должно, лишь в деревне было особенно тихо, да над замком слишком прекратились огненные сполохи, обычно длящиеся до утра. И вот, под покровом ночи к замку тихо подошли люди, вставшие у ворот, которые теперь не запирались никогда. От замерших людей отделились три черные фигуры, неслышно проскользнувшие в замок, и все застыло. Ночь, спящий замок, ждущие люди, тишина, висящая над миром - тяжелая, давящая тишина, не предвещающая ничего хорошего. Но вот в одном из окон полыхнул колеблющийся свет факела, и люди, слившиеся с ночью, зашевелились и с криками радости ворвались внутрь. Наутро солнечные лучи осветили землю, коснулись замка - но что-то было потеряно безвозвратно. Незаметно, невидимо исчезла магия, будто бы ее и не было. Остался лишь замок, еще более мрачный, чем встарь. Солнечные лучи взглянули на лица людей - на всю деревню, собравшуюся вокруг, и отступили - на лицах людей было ни с чем не сравнимое счастье, счастье, перед которым меркнет даже солнце. Внутри круга стоял Шарль, и ветер развевал его волосы, как стяг ордена рыцарей, и глаза его горели гордостью и чувством исполненного долга. Жители склонились перед ним, шепча его имя, радуясь, что все вновь стало, как раньше. Но время никогда нельзя оборотить назад, иногда только кажется, что все вернулось, но через мгновение уже видна пропасть между настоящим и прошлым, пропасть глубиной в часы, годы, столетья. Пропасть, в которой исчезает все, что нам дорого, пропасть, в которой когда-нибудь исчезнет и Диск.

Отгорел огромный костер, до самого неба, в котором было сожжено все, оставшееся от мага. Много свитков и книг, странных трав и непонятных предметов было уничтожено, и жизнь медленно возвращалась в свое обычное русло. Мох опять начал селиться на камне стен, вновь пелена позабытых дожей стала укутывать осеннее небо своей серой шалью, снова Аквелония стала забытым всеми краем, спокойствие, как густой туман, опустилось на людей. Слухи о далеких битвах между магами, битвах, от которых раскалывается земля и рушится небо, стали не более чем слухами, даже деревенский колдун, покинувший родное селение, вернулся и был с радостью встречен жителями. Сколько лет прошло так, никто не ведает, ибо годы были похожи один на другой, как две капли воды. Шарль со своими друзьями крепко обосновался в родном замке, и все больше времени стали проводить они в каминной зале, вспоминая о былых походах и о подвигах. Но вот однажды новая беда пришла, нежданно, внезапно, как и приходят все настоящие беды. Засушливое прошлое лето позволяло лишь надеяться на новый урожай, но на следующий год к засухе прибавилась и другая напасть, саранча. Местный колдун, попытавшись спасти урожай, погиб во время обряда. Страшный голод и смерть грозили Аквелонии, и единственная надежда была на магов. Но маги, казалось, забыли о существовании этого края, с тех пор как Шарль вернул себе свои владения. И Шарлю пришлось отправиться в город, чтобы там попросить помощи. Его не было неделю, а потом он вернулся, мрачный и суровый, с печалью, навек опустившейся на его лицо. С собой он привел человека, надменно смотрящего вдаль, одетого в золотое с алым одеяние. Один жест - и ветер поднял ввысь стаю саранчи, затмившую собой небосвод. Другой жест - и внезапно появившийся огонь объял небо невыносимо ярким и горячим пламенем, но лишь на мгновенье - когда пламя спало, небо вновь было чистым, солнце вновь обжигало землю палящими лучами. Третий жест - и набухшие тучи, выросшие на небе, повинуясь воле мага, пролились дождем, омывая истерзанную землю. И маг, внезапно постаревший на десяток лет, без сил прислонился к стене дома.

Когда же стала известна цена спасения, радость на лицах людей исчезла. Смерть от голода и болезней показалась многим еще более милосердной, чем то время, которое пришлось бы работать, не покладая рук, чтобы выплатить долг. Жители не смотрели в сторону трех рыцарей, когда те скорбно покидали замок. Замок, которому теперь суждено было рассыпаться в одиночестве, который больше никогда не увидит людей. Аквелония, в спокойствии пережившая столько веков, отныне была тоже обречена на медленное увядание. И с каждым годом все больше заколоченных домов встречало путников, случайно забредших в эту деревню. Пути же трех рыцарей с тех пор разошлись - один подался в разбойники, другой стал завсегдатаем кабаков и таверн, перебиваясь случайными заработками. А Шарль исчез, и долгое время никто не знал о том, что же с ним произошло.

Зато объявился другой человек, и один слух о нем наводил ужас на весь Диск. Смерть была его именем, и называли его еще убийцей магов, ибо именно маги были единственными жертвами. То в одном городе, то в другом наутро находили убитого мага, и никто не знал, где убийца магов появится в следующий раз. Маги, бесстрашные маги, привыкшие оставлять открытыми двери своих обителей, внушающие страх, обрушивающие пламя и лед на головы людей, сами почувствовали на своей шкуре, что это значит - быть беззащитными. И страшны они были в своем гневе, и убивали на месте любого, заподозренного в причастности, но все было тщетно. Уже никто не отваживался хоть на секунду снимать десятки волшебных щитов и амулетов, и маги могли бы считать себя в безопасности под защитой своей магии, в надежности которой они и не сомневались. Но убийства повторялись. Везде прекращались магические битвы, маги никогда раньше не были так едины. Сколько клятв было дано, что убийца магов будет схвачен, не пересчитать, но клятвы не помогали, а ничего другого маги придумать не могли. Никто не знал, долго ли это будет продолжаться, но всё на Диске когда-нибудь кончается.

Однажды, когда зима властвовала над миром, по всем городам в мгновение ока распространилась весть - убийца магов схвачен. Им оказался Шарль, и пойман он был в главном магическом университете, в столице. Как он смог проникнуть за волшебные барьеры и щиты - неизвестно, а маги были слишком рассержены, чтобы интересоваться какими-либо подробностями. Сразу же была объявлена дата казни. И вот в столицу потянулись маги, священники и просто обычные люди, чтобы посмотреть, что же сотворят с этим человеком могущественные архимаги. Оказалось же, что совет архимагов решил применить к Шарлю самую суровую казнь, которая до этого применялась только к очень провинившимся магам, да и то такие случаи были редкостью, хотя очевидцы вспоминали о них потом очень долго. В летописях не встретишь больше десяти упоминаний о казни Четырех Стихий, и каждой посвящено немало преданий. Но применить эту казнь к простому человеку - никогда не было и не будет больше такого. Маги не жестоки, им это не нужно, за что же они решились на такое? Не в назидание другим - им было известно, что больше такое не повторится. Не затем, чтобы отомстить за смерть товарищей - известно, что больше никто так сильно не ненавидит магов, как они сами. Затем же, чтобы отомстить за свой страх, и именно из-за этого страха они сочли Шарля равным себе - равным, а значит достойным казни Четырех Стихий.

Казнь проходила на главной площади, специально оборудованной для этой цели. Первый день был по праву за стихией огня, ведь в то время маги огня еще владели самым бесценным своим сокровищем - Душой Пламени. День второй был за стихией земли, ведь по странному стечению обстоятельств именно магов земли было убито больше всех. Третий и четвертый день были за стихиями воздуха и воды. Но потом произошло непредвиденное - вместо того, чтобы на пятый день произнести последнее заклинание, совет архимагов решил нарушить традиционный порядок казни, и принял решение, жестокость которого до сих пор заставляет содрогнуться. Было решено оставить в живых человека, который когда-то звался Шарлем, потом - убийцей магов, теперь же именем которому было страдание. Под страхом смерти запретил совет совершать последнее милосердие по отношению к Шарлю, дарить ему освобождение от того, что раньше называлось жизнью.

И вот на площади остался просто человек, с душой, навеки искалеченной магией. Говорят, иногда к нему возвращался рассудок, и те, кому удавалось поговорить с ним, потом передавали, что в речах его не было ни слова о мщении. И даже ни одного слова о магии.